Начальный этап формирования осетинской мифологии относится к эпохе индоиранской общности (II-первая половина I-го тыс. до н. э.).
В отличие от оседлых иранцев, мифология которых стала развиваться в условиях новой идеологии, кульминацией которой стал зороастризм, мифотворчество кочевых саков / скифов продолжалось в традиционном формате. Дальнейшее формирование осетинской мифологии связано с сармато-аланами. Несомненно, на эволюцию мифологии осетин определенное влияние оказали мифология народов Кавказа, христианство и ислам.
Фольклор осетин, формировавшийся в течение многих веков, представлен всеми его жанрами: мифы и легенды (таурæгътæ), эпические сказания (кадджытæ / кадæнгитæ), сказки (аргъæуттæ), песни (зарджытæ / зартæ), причитания (хъарджытæ / гъарæнгитæ), пословицы (æмбисæндтæ / æмбесæндтæ), загадки (уыци-уыцитæ / бацеутæ), скороговорки (тагъддзуринæгтæ / аглатæ) и т. д.
Значимое место в фольклоре осетин занимают эпические сказания о Нартах, Царциатах и Даредзанах. Значительное место также занимают мифы. Весьма популярны космогонические, этиологические, тотемические, близнечные, героические, эсхатологические мифы. Наиболее фундаментальным и типичным видом мифотворчества осетин являются космогонические мифы. Космогонические мифы повествуют о происхождении космоса в целом и его частей, связанных в единой системе. Основным начальным сюжетом творения мира в осетинской космогонии является происхождение космоса из хаоса.
Согласно эпическим сказаниям о Царциатах, в начале, когда не было ни звёзд, ни Земли, царил хаос. В этом хаосе обитали Бог, зэды и дауаги, которых своими лучами согревали поочерёдно Солнце и Луна. Но вот наступает момент, когда Солнцу и Луне такое положение вещей становится невыносимо. Они демонстративно уходят с пира, который ежедневно устраивает Бог для своих зэдов и дауагов. В отместку Бог бросает вслед уходящему Солнцу нож и отсекает от него хвост, затем бросает нож в сторону Луны и также отсекает от него хвост. У Луны льются слёзы, попадающие на отлетевший хвост. Поднимается пар и хвост Луны превращается в воду, которая дождём выливается на осколок, отлетевший от Солнца и остужает его. От этого осколка и возникает Земля. Солнце начинает греть Землю, а Луна — оберегать от сильных ветров.
По другим вариантам, Солнце присутствует на пиру у Бога один. Когда Бог бросает на Солнце нож, от него откалывается кусок, который устремляется в бездну. В этот момент от Солнца откалывается рог и устремляется за упавшим куском и начинает вертеться вокруг него, чтоб тот не упал в бездну. Таким образом, на небе появляются Земля и Луна.
В миф о начале творения вплетаются этиологические мифы, объясняющие причину возникновения солнечной системы и появления на небе Солнца и Луны.
Чередование на небе Солнца и Луны Царциата объясняют тем, что по просьбе зэдов и дауагов Бог посадил на трон Солнце, в результате чего он перестал двигаться по небу, а на Луну вылил холодную воду и остудил его. Если до этого не было дня и ночи, то зэды попросили Бога сделать день так, чтобы свет был наполовину и ночь — наполовину. А Солнце и Луна, чтоб стремились друг к другу, но не могли друг друга догнать.
Несколько иначе объясняет чередование на небе Солнца и Луны миф «Солнце и Луна», согласно которому для освещения мира Бог сотворил два больших светящихся шара: один из них должен был светить на небе днём, другой — ночью. Каждый из них хотел быть дневным светилом. Спор между ними решил Бог, предложив обоим лечь спать: тот, кто проснётся в момент наступления отделения ночи от дня, первым появится на небосклоне — станет дневным светилом, а другой — ночным. Когда проснулся второй шар, первый уже был на небе и озирал с высоты всю вселенную. Другой шар устыдился, не посмел больше взойти на небо и поднялся, когда первый шар спустился за горы (горизонт).
Связь Луны с Солнцем в мифах мотивирована трёхуровневой концепцией всей мифосистемы осетин.
Так, Солнце однозначно относится к верхнему миру. Антиподом же Солнца в осетинской мифологии часто выступает Луна, хотя в некоторых мифах они предстают как брат и сестра, союзники, братья. Однако родство Солнца и Луны не могут являться доказательством их сотнесённости к верхнему миру, т.к. они в таких вариантах тождественны близнечным мифам. Близнечные же мифы могут выражать два начала, две противоположности.
Нижний мир, противопоставленный верхнему миру, предполагает наличие в своей основе совершенно противоположную мифологему. Но, как правило, в результате эволюции мифотворчества в одном образе могут сочетаться архетипы всех трёх миров (Батрадз, Сослан, Сирдон). В таком случае, определяющим элементом может являться превалирующий архетип.
«Отношения между луной и солнцем (которые могут воплощать в различных мифологических системах и мужское, и женское начало) часто представляются, либо как кровнородственные в одном (брат и сестра, иногда — близнецы, как Тефнут — богиня луны, сестра Шу — одного из воплощений солнечного начала в египетской мифологии; Тефнут и Шу соотносятся так же, как левый и правый глаз), либо как разные поколения (шумерское божество солнца Уту рождено божеством луны по имени Нанна или Зуэн), либо как супружеские. Связанный с последним представлением мотив ухаживания месяца за солнцем и их свадьбы широко распространен в индоевропейской, в частности балтийской, мифологии: после свадьбы месяц покидает солнце, за что ему мстит бог-громовержец, разрубающий его пополам».
Мотив брака Месяца и Солнца находит типологические параллели и у осетин. В осетинских лунарных мифах мотив брака Месяца и Солнца осложняется преданием, объясняющим появление первой женщины — пары для сотворённого на земле Богом человека (мужчины). Хотя человека, первого мужчину творит Бог, инициаторами выступают Солнце и Луна, по чьей просьбе на Земле вначале появляются твари, пожирающие друг друга, затем различные животные и насекомые, а после них — человек.
Прямых указаний на брачные отношения Месяца и Солнца в осетинских мифах нет, но эти отношения переданы аллегорически. От союза Месяца с племянницей Солнца на стыке ночи и дня рождается девочка, названная Бонварнон. На ней женится первый человек на земле Царддзо. От них и происходит род людской.
Хотя образ Луны не столь выражен у осетин, как Солнце, но и Луна, подобно Солнцу, предстает как антропоморфное существо. Она имеет свою семью, имеет сына Хаматкан (Масамат) и дочь Мисирхан, поддерживает родственные связи с людьми. Как и дочери Солнца, так и дочери Луны выходят замуж за нартовских героев: Мисирхан выходит замуж за нарта Уона. Луна в мифах осетин воплощает в себе мужское, производящее начало. Наиболее ярко мужское, производящее начало Луны характеризует миф о происхождении полумесяца в нартовском эпосе. «Но, по велению Бога, ударилась сабля (Сайнаг-алдара) о зуб Аркыза, и кусок её кривого лезвия отскочил прямо в небо и месяцем повис над землею».
В фольклоре осетин образы Луны и Солнца, как правило, сопутствуют друг другу. Даже на спине нарта Сослана отмечены знаки солнца и луны (полумесяца), с помощью которых дочь Солнца Ацырухс узнаёт своего суженого.
Как известно, Сослан — олицетворение солнца, солнечный герой. Поэтому логичнее было бы видеть на его спине только солнечный символ. Но всё встает на свои места, вспомнив о посещении Сосланом царства мёртвых. То есть, образ Сослана отражает мифологическую идею умирающей и воскрешающей природы. Таким образом, Сослан связан как с верхним, так и с нижним мирами. В фазах луны (появление, рост, убывание и новое возрастание) отражается та же мифологическая идея умирающей и воскрешающей природы. Аналогичные сюжеты неизменно присутствовали в архаических апокалипсисах и антропогониях, включающих и мифы о происхождении человека.
О соотношении Луны с верхним и нижним мирами указывает мотив поедания брата-луны сестрой-чудовищем. Мотив этот широко распространен у многих народов. Типологический мотив поедания луны, бытующий у осетин, наиболее близок абхазскому мифу.
У одной матери было семеро сыновей. Как-то раз они пошли косить сено. В это время у матери рождается клыкастая дочь. Она с матерью относит братьям обед. Братья посылают её за лошадью. Её нет долгое время. Младший брат отправляется вслед. Он видит, как его сестра доедает остатки лошади. Тот возвращается и объявляет братьям, что он не может далее с ними жить и уходит. После долгого путешествия он встречает красавицу, живущую в башне. Женится на ней. Через некоторое время решил проведать своих братьев. От матери, превратившейся в мышь, узнает об их гибели. Она советует ему поскорее бежать от своей сестры. После долгой погони клыкастая сестра нагоняет его в тот момент, когда он начал карабкаться в башню. Жена ему протягивает руку сверху, но сестра успевает схватить его за ногу. Жена его тянет вверх, сестра — вниз. Сестра говорит жене брата: «Он мой брат и он мой!» На что жена отвечает: «Был, пока с тобой жил, а теперь он мой!» После долгой борьбы они договорились: каждый месяц в течение двух недель он будет принадлежать сестре, а остальные две недели — жене. Брат превратился в луну. С тех пор, когда он попадает в руки сестры, она понемножку поедает его. Когда же попадает в руки жены, она начинает за ним ухаживать, и к нему возвращаются прежние силы.
Хотя в осетинском мифе не говорится о дочери Солнца, но, учитывая, что в осетинской мифологии башня соотносится с верхним миром, и в башне, как правило, живёт дочь Солнца, мы можем заключить, что брат-Луна женится на дочери Солнца и, соответственно, связан с Солнцем. В то же время брат-Луна через свою клыкастую сестру связан с нижним миром. Кроме того, клыкастая женщина в мифологии осетин (впрочем, как и у многих народов) связана с плодородием.
Потому и у Нарта Сослана, как символа умирающей и воскресающей природы, на плечах два знака — солнце и луна.
С мотивом убывания луны у всех народов мира есть схожие типологические сюжеты, связанные с различными чудовищами или собаками.
«Мотив чудовища (часто собаки или волка, у славян — вурдалака), которое начинает есть месяц (чем объясняются не только его уменьшение, но и лунные затмения), характерен для многих лунарных мифов (нивхи считали, что луну пытается съесть собака, на ней живущая, и во время лунных затмений пытались испугать эту собаку звоном железных предметов, стреляли в неё из лука или из ружей). Соответствующий языковый оборот со значением „луна умерла, луна убита“ встречается применительно к лунному затмению в большом числе языков мира (малайско-полинезийских, древнеармянском, хеттском и др.)»
Мотив чудовища широко распространён и в осетинских лунарных мифах. Но, в отличие от лунарных мифов других народов, у которых чудовища, поедающие луну, живут, как правило, на самой луне, у осетин эти чудовища бывают прикованы к луне божеством-громовержцем Уациллой.
Одним из таких чудовищ является Руймон — мифическое змеевидное существо, которое родится от оленя. Когда самка оленя разрешилась — она отбегает далеко и смотрит на детёныша. Если он похож на неё, то возвращается к нему. Если нет, то это Руймон, и олень убегает. Руймон даже новорожденный, будучи еще слепым, вырывает деревья, грызёт зубами землю. Чтобы спасти людей, Уацилла спускает с неба цепь, окруженную облаками, и спешит поднять его в небеса, пока тот не прозреет и не вырастет на всё видимое пространство.
За свои злодеяния, Богом к Луне, был прикован железными цепями Самели — существо, поедающее Луну во время затмения, чудовище, враждебное роду людскому. Согласно мифам, сыновья Самели нападали на Луну и начинали поедать его. В результате таких нападений происходят лунные затмения. Согласно поверьям, если Самели вырвется на свободу, он уничтожит всё живое на земле. Останутся только те фамилии, которые почитают его, и которым он близок по происхождению.
В мифологии осетин существует и другой злой дух, прикованный к луне — Артауз [Артъауз]. По легендам Артауз был сотворён Богом, чтобы он нёс людям благо. Но вскоре он стал учить людей противоположному. Для погибели людей он распространил среди них болезни, сотворил насекомых и всяких гадов. По велению Бога, Уацилла приковал Артауза к Луне, приставив к нему охранников. Чтобы он не вырвался и не проглотил людей, каждый кузнец должен был лишний раз ударить по наковальне. Во время лунного затмения осетины устраивали стрельбу из винтовок по луне, чтобы часовые не заснули и не упустили Артауза.
Чтобы и Руймон, и Артауз, и Самели не вырвались и не уничтожили людей, каждый кузнец должен был лишний раз ударить по наковальне.
Помимо чудовищ, согласно мифам, к луне привязаны две громадные собаки на толстых железных цепях. Собаки эти постоянно норовят съесть луну, чего не допускают сторожа, приставленные караулить их. Когда же сторожа утомляются и засыпают, то собаки срываются с цепей и начинают пожирать луну, и если сторожей не разбудить вовремя, то люди могут лишиться навсегда чарующих прелестей луны. Потому во время лунного затмения осетины кричали, били в медные тазы, стреляли из ружей, чтоб разбудить сторожей.
Без сомнения, по сравнению с солнечными мифами, лунарные мифы не столь популярны в фольклоре осетин, но, при этом сохраняется значимость образа луны как мифологического символа, причастного к нижнему миру.
Таказов Ф.М.
ФГБУН Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В. И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания.
